“…А он бежит сквозь город ночной не только, чтобы выжить,

Через город большой, такой смешной и рыжий,

Рыжий, шустрый такой он все сильней несется

Через город ночной, чтобы зажечь нам солнце,

Солнце...”

За окном уже давно стемнело, но мистер Гаррисон еще не вставал из-за стола в своем кабинете. Он не переставал курить, ругаться и морщить лоб, вглядываясь в бумаги, которые лежали перед ним.

— Что за чертовщина? – в очередной раз прикрикнул он на самого себя, давя окурок в пепельнице.

Он отчетливо видел, что в городе происходит нечто странное вот уже третью неделю к ряду, но никак не мог понять что именно. Это что-то мучило его и заставляло подолгу засиживаться за своим столом после смены, когда подчиненные уже давно грели уши и кошелек хозяина соседнего паба. А он сидел и в сотый, нет, в тысячный раз перечитывал рапорты, в которых знал наизусть уже каждую запятую.

Гейл Гаррисон уже много лет носил гордое звание Начальника полиции Скотланд Ярда, до этого много лет был простым “бобби”, а до этого родился и вырос в Лондоне. Он знал этот город, был пропитан его сыростью и мог с закрытыми глазами прогуляться по всем его закоулкам, не набив при этом шишек. Но это…это было в его практике впервые.

Третью неделю он не мог спать, потому что не слышал убаюкивающий шум дождя по ночам, днем его отчаянно слепило безоблачное ясное небо, а от, непонятно откуда взявшейся, теплой атмосферы в офисе вообще хотелось удавиться. Гейл не был занудой или старой рохлей, но слыл закоренелым социопатом и затворником. Он не жаловал случайных гостей в своих четырех стенах, как дома, так и на работе, а подчиненные и не стремились, заглядывая только по крайним делам и только с кипой бумаг на подпись.

Но и это было еще не все. Преступления. То, от чего Гейл получал истинное наслаждение – раскапывание подводных камней и растягивание нитей логики между булавками фактов на карте города – все это кануло в небытие. В который раз, приезжая на якобы вызов он видел одну и ту же картину, как будто вспышка эпидемии Стокгольмского синдрома, захлестнувшая и утопившая весь город в себе. Он, вечный затворник, стал постоянным “выездным” на каждый звонок, на каждый мало-мальски важный случай, но каждый раз одно и то же. Жертва, мило болтающая с несостоявшимся насильником, скинхед, с улыбкой принимающий какой-то цветастый браслет от неумытой девчонки-хиппи, хозяин мясной лавки, который дарит добрый кусок вырезки двум соплякам, явно пытавшимся его “обуть”.

Да что тут говорить, если даже старый скряга Тони, постоянно терроризирующий полицию своими вызовами и жалобами на соседского кота и саму соседку Маргарет, делал круглые глаза по приезду Гаррета. Начальнику полиции открывал не обрюзгший мужчина преклонного возраста в халате и с давно потухшей трубкой, торчащей из вонючего рта, а вполне себе джентльмен вычищенный, выглаженный, а если принюхаться, то можно было даже уловить тонкий аромат одеколона. Но в серьез перепуганным Гейл почувствовал себя, пройдя за Тони на кухню, где приветливой улыбкой его встретила та самая пресловутая Маргарет, а на коленях у неё развалился её отвратительный жирный кот, которому она одной рукой поглаживала пузо, а другой держала фарфоровую чашку с чаем. Ха, Казанова престарелый, достал фамильный сервиз, с чего это он решил перед ней хвост распушать?

За этими размышлениями взгляд Гаррисона упал на фотографию, вывалившуюся из папки с очередным делом, и теперь лежащую аккурат под лучом света, струившимся из настольной лампы. Догадка пронзила его сознание, чуть не подпрыгнув со стула, он начал с неистовой скоростью открывать все папки и перебирать фото, проверяя её. Мысленно он благодарил себя за то, что для проформы заставлял выполнять стандартные процедуры опроса, протоколирования и конечно же фото места, хоть и не состоявшегося, преступления. Все верно, на каждом фото так или иначе присутствовал один элемент, не бросавшийся так явно в глаза, маленький рыжий клубок. На одном фото он еле выглядывает из-за мясной стойки, из фото в квартире он вот тут за окном, а на этой карточке рыжеет за поворотом. Но что это? Начальник задумчиво закатил глаза…да этого просто не может быть. Глупость какая-то.

— Так, кажется, мне действительно пора отдохнуть, — устало сказал Гейл сам себе, усмехаясь своим собственным мыслям – А то так и в волшебство можно начать верить, а это брат, клиника.

Встав, он забрал с вешалки плащ и свою бессменную шляпу на все сезоны и вышел из офиса с четким сознанием того, что пора пропустить кружку-другую. Проходя по темному проулку в сторону излюбленного паба, он услышал шорох. Мрачные мысли уже закрались его голову, когда тишину разрезало тихое “Мяу”, опустив глаза вниз, Гейл заметил скользнувший по брючине рыжий хвост. По лицу Начальника непроизвольно расползлась улыбка, а по всему телу разлилась теплая волна беспричинного счастья, как будто где-то в груди рассеялись черные тучи, и выглянуло большое апельсиновое солнце.

Ваша Шах и Мат.

Солнце наконец-то вылезло из-за туч, освящая родные просторы. Бескрайняя даль, зеленый-зеленый лес, слепящие жаркие лучи, а там далеко-далеко черное и плотное облако дыма. И тут тишину нарушил звонкий, но крепкий голос.

— Эээээх, песня – с улыбкой объявил парень и, оглядев своих загрустивших товарищей, затянул.

*В руках автомат, потому что солдат.

Блестят ордена, потому что война.

Вернулся домой, потому что герой,

Вернулся домой живой

Парни, сидевшие вокруг костра, оживились, они любили, когда Ванька брал гитару в руки. Развлечений на фронте не так много, да и свободное время случается не так часто, как хотелось бы. Если ты не в окопе, то лежишь перебинтованный в санчасти, ха, санчасть – громкое название для тентовой растяжки, которая и от палящего солнца то не всегда спасает, что уж говорить о дожде и холоде. Единственное, что помогает тебе там – это Дуняша. Дуняша – молоденькая круглолицая и пухлощекая санитарка, совсем еще дитя, но заботлива и ласкова со всеми, как родная мама. За доброту её любили все, от серьезного майора, который заезжал в лагерь с проверками, до простого рядового, который мучился ночью от кошмаров. Для первого у неё всегда припасена лучистая улыбка и чашка чая, для второго нужные слова и спиртовой компресс.

Если же наступило мирное время, и посчастливилось не попасть в часовые, то и тут секунды свободной не выдастся. Проверка боевой готовности, укомплектованности, и в особенности провианта. Вот за это строгий, но справедливый сержант Петр Гаврилыч три шкуры сдирал. Он всегда говорил своим подопечным – “Солдат должен быть сыт и хорошо одет”. Хороший мужик, заботился о молодых пацанах, как о своих, наверное, жалел, что такие молодые, а уже хлебнули сполна. А может быть он вспоминал своего, который уже давно схоронен в сырой земле, пал, защищая свое отечество до последней капли крови, еще в первые дни войны. Одним словом, любил своих ребят, и был им первым среди равных.

Вдруг, случалось так, что общественно полезных дел поручено не было, а потому ты мог спокойно сесть у костра, начищая оружие, или же приводя в порядок внешний вид, перематывая портянки или же латая видавшую виды форму, пока в большом казане варится похлебка, разнося аромат по всему лагерю, заставляя животы предательски урчать. Тут же в последнее время был частым посетителем тот самый Ванька со своим концертным репертуаром. Слушая переливы его голоса совместно с гитарной музыкой, каждый начинал вспоминать о доме, но каждый еще и о чем-то своем. Кто-то рисовал в своей памяти светлый образ любимой, которая ждет и шлет письма, о той, что самая добрая и самая нежная, у которой румяные щеки, золотая коса и самые ясные в мире глаза. Кто-то вспоминал друзей, которые так же сейчас защищают Родину, сидят в окопах, отстреливаются от захватчиков, и с которыми еще пару лет назад гуляли на широкую ногу, придумывали розыгрыши для одноклассников и думали, что в руках целый мир. А кто-то мечтал вернуться и обнять маму, вновь почувствовать вкус маминых харчей и шпинять младшего, чтобы вырос настоящим мужиком.

Молодой парень все пел и пел, очень внимательный зритель мог бы заметить осколки боли, которые кололи парня при каждом движении пальце. После контузии Ваню плохо слушалась правая рука, но он знал, что музыка дает ребятам гораздо больше, чем просто эстетическое удовольствие, он дарит им целый мир. Мир, который они оставили где-то там, в другой жизни, возможно, половина из этих ребят уже никогда в него не вернется, но благодаря ему, они имеют шанс попасть туда хотя бы на миг. Осознавая свою значимость, он продолжал улыбаться и делать свое дело.

Каждый из ребят думал о своем, но в то же самое время об одном и том же, а потому они всегда очень дружно и с надеждой в голосе подпевали последние слова:

*Это тишина и солнца свет

Вдруг сказали смерти больше нет.

Просто солнца свет и тишина

Вдруг сказали: «Кончилась война!»

Ваша Шах и Мат.

*музыка, использованная в истории и к/ф «Мы из будущего» — песня «Кончилась война»

“…На наших лицах без ответа

Лишь только отблески рассвета

Того, где ты меня не ждешь…”

Первый раз я умерла в 7 утра, как говорят мудрые люди, нужно же с чего-то начать день? Почему бы и не с этого…Вы когда-нибудь умирали? Нет? Тогда нам просто не о чем с вами разговаривать, простите.

Второй раз я умерла через полчаса, после того, как моё тело схватила сладкая судорога. Тогда я решила, что раз я теперь совсем взрослая, то пора и вести себя, как взрослая, потому и умерла. Глупо улыбаясь, мы валялись на видавшей виды тахте, в комнате впору было вешать топор, но мы различали только лениво скользящие брызги солнечного света, которые все-таки смогли пробиться сквозь плотно задернутые……шторы? Назовем это так. Играла музыка, старый добрый рок-н-ролл, как будто сквозь вату в уши, смотрю на него, и мы оба закатываемся. Мы просто валялись там, пока по венам уже бежало.

Третий раз я умерла поздно ночью, когда проснулась от того, что меня грубо стряхивают с нагретого места. Почему-то было очень холодно, вокруг все казалось омерзительным до тошноты. А этот волосатый вонючий и немытый ублюдок, который сразу же начал распускать руки, когда заметил, что я не сплю вообще не вызывал ничего, кроме отвращения. Что я вообще тут делаю?

Воспоминания смутно стали всплывать в голове, ах да….”На кой черт, тебе это надо?” – сказал отец, игриво поддевая ногой мою гитару —  “Маленькой леди нужно думать о своем будущем, о замужестве в том числе”. Ха, прости папа, кажется маленькая леди уже совсем не маленькая, а статус “леди” улетел в тартары. Иди сюда, ты, как тебя там, я хочу умереть снова.

Как же я люблю наблюдать за этими “зайчиками”, о Лиам, спой мне еще и еще…….

А утром я умерла снова, только тогда мой “верный рыцарь” уже не спешил меня “спасать”. Когда я, перешагнув через свою гордость, решила уточнить, не осталось ли в этом клоповнике хоть немного “счастья”, то получила насмешливый взгляд и взаимный вопрос, а готова ли я спонсироваться свое счастье. Выяснив, что кроме своей любви и юности, я ничего не могу предложить, настало время прощаний. Хотя, сложно назвать прощанием то, что меня просто выбросили, как ненужную вещь.

Надо сказать, что впереди меня ожидало еще несколько смертей. Каждый чертов день я умирала, а потом возвращалась к жизни, а некоторые из этих Пожирателей смерти были очень даже не плохи в своем деле. Знаешь, мне кажется, что мисс Моррис могла бы мною гордиться, за эти дни в химии я стала разбираться намного увереннее. Вот только последний мой эксперимент получился не очень удачным, видимо за экзамен все-таки пришлось бы довольствоваться только четверкой.  

Помню, что последний раз я умерла в воскресенье, вокруг все было таким белоснежно чистым, дышать было очень легко и пахло порошком, а не дымом и перегаром, как обычно. Сначала я подумала, что попала в рай, а розовощекая девушка рядом мой Ангел, однако, заплаканное папино лицо вернуло меня обратно. Я не чувствовала раскаяния, я хотела встать и сказать ему – “Видишь, папа, твоя дочь совсем взрослая, и совсем не маленькая леди”. Вот только тело сковывала боль. В этом воображаемом Раю я провела очень долгое время, набралась смирения, покаялась перед семьей. “Знаешь, то время моей загробной жизни многое для меня изменило. Например, цвет ленты в моих волосах, а еще то, что ты, Кай, никогда не станешь для меня настоящим” – приговаривала красивая молодая женщина, пеленая маленького пластикового пупса, возле открытого окна, из которого в комнату проскакивали красивые солнечные зайчики и без устали прыгали по стенам “детской”.

Ваша Шах и Мат.

“…Дышит, дышит индустрия перегаром

Я выключаю телевизор…”

“Ооо, это то, чего я ждал всю жизнь!” – думал мужчина лет 30 с довольно обширными синюшными кругами, обрамляющими и оттеняющими его озерные глаза, которые выдавали долгие бессонные ночи и напряженные дни – “Прощай чертова коммуналка, прощай соседка проститутка и все твои бесчисленные клиенты, прощай нищета, привет первая страница WorldNews” – уже не замечая сам, в слух проговаривал он, без устали щелкая затвор и сменяя кадр кадром. “Ну давай же, детка, ну повернись же ко мне, посмотри в камеру” – мысленно пытался заворожить он юное тельце.

“Господи, спасибо! Молитвы наконец-то услышаны” – думал про себя молодой парень лет 25 – “Не верю, что так повезло именно мне, “новичок, зелень, огузок” —  мысленно передразнивал он более старших коллег по студии – “ну и где вы все? такой сюжет еще долго будет по всем новостям! это вам не фестиваль выпечки, это же прям праздник какой-то!” – парень не переставал бегать и снимать все, что попадется и покажется хоть мало мальски важным. “В воскресенье с меня свечка, дружище” – заключил он, мельком посмотрев на небо.

“Кажется, сегодня опять придется задержаться….черт побери, пора требовать уже свою прибавку, пашу как проклятый, ей богу! Хыыыы, вот это я сказал” – самодовольно улыбнулся парень в наушниках и с планшетом в руках – “Нет, сегодня точно в бар, да и кажется та цыпа-барменша положила на меня глаз, авось, чего и перепадет” – продолжал витать в облаках парень. “Да куда они все лезут! Сказано же, вход исключительно для прессы, неужели так сложно подождать! Народ совсем тупой пошел” – раздраженно подумал он, глядя на двух мужчин в форме с красным крестом.

“Мама, мамочка, где же ты? Мне больно, мне так больно, спаси меня…” – захлебываясь слезами и, прижимая к себе разодранного плюшевого друга, думала маленькая девочка, стоявшая посреди обломков рухнувшего дома, прикрывая глазки, ослепленные вспышками чьего-то фотоаппарата.

Ваша Шах и Мат.

“… Наверно врачи мне что-то вкололи... 

… Они говорят, я стал беспокойным... 

… Чуть не забыл, они мне сказали... 

… Ты будешь смеяться, что я ненормальный…”

— Ну все, нам конец – сказал Жандарм 1 нарочито спокойным голосом, так, что было понятно, насколько сильно трясутся поджилки.

— Да уж…влипли мы с тобой конкретно, что он там говорил? “на вашем месте….дуло в пасть…” – пародируя начальство, скривился номер 2 – да как он смеет? да мы тут в лепешку расшибаемся круглосуточно и без выплат, да я свою Жену вижу только в спящем виде, а уж о каком супружеском долге может идти речь вообще…

— Эх, братец, будь проклят тот день, когда я согласился вести это дело…

— Какое согласие? – ехидно усмехнулся номер 2 – “Личное распоряжение от Леди Президент….совершенно секретно…лучшие из лучших…” – не переставал он упражняться в пародии – попробовал бы ты отказать.

Повисло неловкое молчание, каждый вспомнил тот день, когда все началось. Тишину нарушил вскрик номера 1, который забыл о тлеющей сигарете между пальцами.

— Черт тебя, дери! – выругался он, отбросив от себя дотлевший бычок, и сказал вслух то, что было в голове каждого из них – Я хорошо помню этот день…

Я должен был стать наконец-то УВАЖАЕМЫМ человеком общества, потому что у Жены подходил срок, вот-вот, наша ячейка должна была быть полностью укомплектованной. Ну, ты же меня понимаешь? Ведь мы все должны следовать правилу “трех лет”, я уважаю свою Жену, и она принимает меня, но еще чуть-чуть и пришлось бы выплачивать штраф за то, что мы еще не предоставили Администратору Результат нашего союза. Так вот, я уже стоял в очереди за своим “конвертом”, когда раздался звонок: “Важное дело, повышение, приступить немедленно” – звучало, как перспективная установка, а мне как-никак Потомка поднимать.

Пока я говорил, мне выдали на руки Плод, я заглянул внутрь “конверта” и…… только это между нами, ок? я понимаю, что звучит это очень странно, но я….почувствовал! Понимаешь? Почувствовал какой-то прилив тепла по всему телу и какую-то……судорогу.

— Это было волнение – почти прошептал номер 2.

— Что? – удивленно вытаращил глаза номер 1, что ты сказал?

— А, нет, ничего, что дальше то было?

— Что, что…… я вот каждый раз смотрю на эту мазню на стенах и думаю, а вдруг это все не обман?

— Что не обман?

— Ну, вдруг, и правда существует и любовь, и ненависть, и беспокойство? Только ты сейчас не смейся, и не смотри на меня, как на сумасшедшего! А что, если люди когда-то чувствовали? Ведь у нас отсчет времени идет от Большого Взрыва, а что было до нашей новейшей эры? Никакой истории, ведь тогда тоже кто-то жил? Иначе, чего Начальник так распалялся? Ты никогда об этом не думал?

Жандарм 2 выбросил недокуренную сигарету и смачно сплюнул, а потом поднял голову и с сочувственной, но издевательской усмешкой посмотрел на товарища.

— Нет, не думал, я, знаешь ли, учу Устав, пытаюсь уложиться в сроки, нам с Женой всего год остался, считаю дни до зарплаты и мне некогда забивать голову подобной ерундой. А теперь пойдем, нам еще Начальнику надо как-то сообщить, что мы опять облажались. Но обещаю, что это останется между нами, мне не нужны проблемы из-за твоих “соображений” – почти угрожающе ответил он напарнику.

— Да, что-то меня совсем занесло, наверное, сказывается недосыпание, да еще и Потомок не замолкает до 5 утра….сам не понимаю, что говорю.

Жандарм 2 похлопал первого по плечу, убедившись, что их никто не видит, и, пропустив товарища к машине, в последний раз окинул взглядом серую стену с нарисованным Эйнштейном, прокручивая в голове свой первый день, день, когда он первый раз взял в руки баллончик…..

***

Ло, встал и уже приоткрыл дверь, чтобы просочиться наружу, как вдруг услышал тоненький сонный голос.

— А мы завтра дорисуем этот город на моей стене?

— Да милая, а сейчас пора спать.

Девочка погрузилась в сон, подмигнув Ло датчиками на голове. Завернув в соседний кабинет, он уставился в монитор, подключенный к датчикам малышки.

— “Серый город” дает слабину, проговаривая сны пациентки вслух, мы добились сдвигов в сторону выздоровления. Надеюсь, что нам удастся их спасти – отчеканил диктофону парень в белом халате.

“…Oh, sweet people

Have you no love for mankind?

Must you go on killing

Just to pass the time…”

Это застало всех врасплох – кто-то был на работе, кто-то забирал детей из сада, кто-то уже пил пиво в баре, а кто-то восседал на фаянсе. Никто не понял, что послужило причиной, просто небо в один момент заволокло, как будто чертово затмение произошло второй раз за год. Потом на нас обрушился град из пуль. Людей оглушал железный лязг и пронзительный свист, но самым ужасным был звук раздробленных костей. Вы когда-нибудь слышали хруст, с которым пуля входит в плоть? или звук, с которым ломаются кости, слышали этот глухой треск? Желаю вам никогда этого не услышать. Лично меня “затмение“ настигло, когда я вместе с сыном прогуливался по парку, закинув офисный галстук на плечо и вдыхая теплый летний воздух. Схватив Жака за талию, я стремглав понесся к своему Рено, припаркованному у входа. Думаю, нас спасло только то, что Жак был мал, я бегал за университетскую команду, а до входа было всего метров 300.

Я помню женщину с простреленной шеей, которая бросилась на лобовое стекло, когда я завел мотор, она колотила руками и умаляла взять её с собой, но это заставило бы делать крюк до больницы, а так рисковать я не мог. Вдавив педаль газа в пол, ударная волна отбросила женщину на асфальт, а я еще долго держал дворники включенными, кажется, что вода в вымывальниках уже кончилась и два куска пластмассы просто размазывали алые круги. Добравшись до нашей квартирки на Риволи, я оставил Жака и побежал за моей Габи, но дома меня ждала картина совсем не радостная. Понимаете, когда в городе случается неразбериха, то первыми вступают в ход мародеры. Судя по кровотечению, Габи не продержалась всего каких-то 5 минут…Затыкая нос, я пытался перебороть приступы рвоты и собрать остатки того, что оставили после себя эти лягушатники, зачем только мы приехали в эту страну? Почти собрав сумку, я понял, что не могу больше терпеть, добежав до ванны, я изверг из себя остатки плотного обеда. Поймав свое отражение в зеркале, я заметил слезы, как странно, оказывается, я плакал.

Время поджимает, дверь, лестница вниз, машина.

“Папа!” – бежит ко мне сын, я вижу огромный красный шар, который продавщица привязала к его пухлой ручонке. Ну зачем же ты вышел, я же просил тебя ждать в машине….Спустя столько времени, я решаюсь поднять голову к небу, я хочу знать, кто хозяин этого лязга и наших бед. Краем глаза замечаю приближающуюся черную точку, всплыло воспоминание из учебного фильма. Взрыв! Уши заложило, кружится голова, я бегу, продираясь сквозь грязь, осколки  и куски асфальта, нет, Боже, нет! Когда пыль оседает, вижу только руку с ярко-красным шариком. Чувствую резкий удар от падения и пустоту.

О, как я надеялся, что это страшный сон, но, открыв глаза, я вижу красный шар, колышущийся на ветру. Мимо пробегает трое, они переворачивают трупы и смотрят. Кажется, меня проверили, пока я был в отключке, официально признали мертвым. Не могу понять – люди это или нет. Когда “тройка” скрывается в клубах пыли, пробую сесть – пронзает острая боль, захожусь криком, переходящий в вой дикого зверя. Кажется, я кричал и выл, пока не охрип, только тогда я замолчал и попытался встать. Пыль рассеялась окончательно, как вокруг меня, так и в голове, оставив только большое слово – месть. Я долго бегал по улицам, превозмогая боль в ноге и судороги, в конце концов, мои поиски увенчались успехом – я нашел склад боеприпасов.

Я – Дамиен Дюкре, скорее всего я последний житель этого города, оставшийся в живых. Я забрался на Монпарнас, мой арсенал позволит продержаться пару дней, а потом я взорву бомбы, которые разнес по 5 точкам в этом мертвом городе. Я убью этих тварей, кем бы они ни были. Я люблю тебя Габи, я люблю тебя Жак. Я отомщу. Что, что они говорят?

***

На крыше башни Монпарнас сидит мужчина в полном военном обмундировании, он целится, в окружающих его противников. Над головой в каске возвышается ярко красный воздушный шар, на котором белой краской выведено на интернациональном “Убейте меня, если сможете”. Вдруг он замечает движение, нет, этот парень достал не оружие, он достал мегафон и что-то кричит, только вот что? Почему голос кажется таким знакомым?

“Папа, папа, вставай! Ну ты же обещал, что мы сегодня пойдем в парк, Паааааааааапааааааа!”

 Ваша Шах и Мат.

“…Он был старше ее.

Она была хороша,

В ее маленьком теле гостила душа…”

“Я знал, что когда-нибудь мы обязательно будем вместе, а кода это случится, то я буду с тобой до последнего вздоха и никогда-никогда не брошу”.

С первого дня, как я её увидел, я понял, что пропал. По-детски пухлые щечки, карие блестящие сосредоточенные глаза и закушенная нижняя губа, сама серьезность и внимательность. Табличка “Стажер” на лобовом стекле говорила о том, что это если не первый, то один из первых дней работы. Сначала мне хватало простого наблюдения, я ловил каждое движение, переживал, если вдруг проводам трамвайных рожек случалось “слетать”, каждый раз хотелось выйти и помочь этому хрупкому маленькому тельцу забросить их обратно. Мне всегда было интересно, где вас этому учат? Неужели, есть специальные курсы забрасывания проводов обратно? Или это обязательный навык при приеме на работу, который нужно указывать в резюме? А как проверить на собеседовании, закидывать лассо на голову бычка? Что ж, это останется для меня загадкой, как и многое в тебе на тот момент.

Потом, мне стало не хватать простого наблюдения, я стал тебе писать, интересоваться, как у тебя дела, кушала ли ты сегодня, все ли в порядке? Я знал, что на “конечной” ты обязательно будешь проверять салон, дабы убедиться, что никакой варвар не оставил в нем свой “след”, а потому я оставлял свой – свой клочок бумаги, небольшое тебе письмо. Наверное, природная скромность не позволяла вступать в разговор с незнакомцем, да и кто бы вообще стал? Но я не сдавался, я хотел окружить тебя отеческой заботой, хотел проявить участие, хотел, чтобы ты знала, что хотя бы одному человеку в этом чертовом мире не все равно на судьбу юной особы, которая каждое утро смело заводит своего железного коня и развозит пассажиров по делам до самой поздней ночи. Как-то раз я увидел дырку в подоле твоего старенького платьица, в тот день к письму я приложил пару бумажек, вечером, я увидел, что бумажки остались не тронутыми, гордячка. Я не забрал их обратно, а на утро они пропали, надеюсь, что их тогда взяла ты.

Спустя год, мне уже казалось, что у меня есть дочь, о которой я так давно мечтал. Моя красивая, сильная, смелая дочурка, которая вставала с первыми петухами и ложилась уже далеко за полночь. И я, я тоже вставал и ложился с мыслями о тебе, иногда, пока никто не видит, я говорил с тобой. В тот день, когда я наконец-то получил ответную бумажку, я был самым счастливым на всем белом свете. Тебя звали Элмас, мой чистый маленький алмаз, который следует только огранить и получится самый красивый в мире бриллиант, который своим светом ослепит всех вокруг. У тебя была старенькая мама и младший братишка, который тоже ездил в нашем трамвае каждое утро в школу, про отца ты ничего не написала, уж не знаю, имеется ли он вообще. Благодарила за те деньги, которые я начал систематически оставлять, сказала, что на них она одевает и собирает братишку. Дочитывая письмо, я уже не сдерживал слез, моя маленькая храбрая девочка.

А потом наступил тот черный понедельник, когда мы не встретились. Приехал трамвай, но твое личико не мелькало за лобовым стеклом, тогда в мое сердце закрались тучи. Весь день я промаялся, а вечером доехал до самого депо, где стремглав побежал к начальнику, я просто был обязан узнать, где ты. С той секунды, как я прибежал к розовощекому добряку в форме, все было, как в тумане – больница, сердечная недостаточность, срок стоял не утешительный. Всю ночь я метался из угла в угол, представлял твое маленькое хрупкое существо на больничной койке, перед глазами стояла картинка, как ты в агонии сжимаешь тонкими пальчиками простыню и задыхаешься от боли…….И я кричал и плакал вместе с тобой, с моей единственной дочерью.

Утром я точно знал, что должен делать.

Вот уже 4 года прошло с того черного дня. Ты улыбаешься декабрьскому холодному солнцу, тебе нравится медленный вальс снежинок, которые переливаются бриллиантами на солнце, ровно как ты сама. Ты неустанно ведешь своего мустанга по железным рельсам и удивляешься тому, куда же пропал твой верный адресат. А я теперь всегда с тобой, я тут, укрываю тебя плащом и защищаю от всех бед, а еще пристально слежу за тем, чтобы кровь исправно бегала по твоим венам.

Ваша Шах и Мат. 

“…О несчастных и счастливых, о добpе и зле,

О лютой ненависти и святой любви.

Что твоpилось, что твоpится на твоей земле

Все в этой музыке, ты только улови…”

— Прошло уже добрых 50 лет, а я до сих пор не могу объяснить случившееся, это был невероятный человек, он был лучше меня, уж точно лучше тебя, писака, да лучше любого из 7 миллиардов – сказал надломленным скрипучим голосом морщинистый старик молодому парню в костюме-тройке, выглаженному и вычищенному до тошнотворной чистоты. На коленях парня покоилась традиционная для любого, уважающего себя англичанина, шляпа, а в руках был большой блокнот, в который он строчил, не поднимая головы, а только лишь изредка глаза, чтобы задать вопрос.

— Так, давайте начнем все с начала, как вы познакомились? Точнее, как вам это удалось, ведь Он никогда и ни с кем не заговаривал, не давал интервью и вообще был жутко нелюдим – отчеканил парень и вновь погрузился в мир разлинованной бумаги.

Старик улыбнулся своим мыслям, немного поерзал в кресле, достал спички и подкурил потухшую трубку. Втянув добрую порцию дыма, он насмешливым взглядом водянистых глаз смерил этого “писаку”, а потом уставился в камин, выпустив пару колечек, он начал свой рассказ, не отрываясь от танца оранжевых языков.

Это был далекий 18… год, когда я был еще твоего возраста, но это все, что могло нас с тобой связать в то время. Меня не интересовало щупанье симпатичных леди и зажимания по углам на ваших танцах-жманцах в том числе. Что ты на меня так вылупился? Все я знаю про эту вашу молодость, думаешь, если я стар, то и молодым никогда не был? Так вот, меня интересовала музыка – она была мне и девушкой и хобби и делом жизни, с ней я проводил дни и ночи, сбивая пальцы в кровь. Я был одержим, я доводил до совершенства, я трудился, не покладая рук, в прямом и переносном смысле этих слов. Я был горд собой, я был звездой этого города, был знаменитостью, пока не появился Он.

“Внимание! Звезда столицы, только сегодня и только одно выступление! Спешите, не пропустите!”

Конечно, мое внимание не мог не привлечь факт конкуренции со стороны какого-то заезжего звездеца. Вечером я достал из шкафа свой парадно выходной костюм, подставив локоток моей Мари, кстати, я упоминал, что женщины сходили по мне с ума? Ооо, я имел огромный успех у юных и очаровательных леди, но они были всегда лишь на втором плане……Кхм, так о чем я? Ах да, концерт. В тот вечер, сынок, я понял, что бездарен. Этот парень, старше меня года на 2-3 от силы, вытворял такое, что мне и не снилось. Он захватил зал с первой же секунды своего выступления, он как будто схватил за грудки, прижал к стене и не отпускал до тех пор, пока не закончил. Я не мог шевелиться, я не мог дышать, я хотел убить чертову Мари, которая все лезла своими шаловливыми ручонками ко мне в……

Так вот, в конце я почувствовал некоторую незавершенность. Да, это было просто великолепно, зал рукоплескал стоя, все кричали “Бис”, бросали на сцену цветы, но только не я. Я сидел, как громом пораженный, я хотел знать секрет. Я выбежал из здания и стремглав побежал к карете, на которой должен был отъезжать этот Гений, а иначе, как Гений его нельзя было назвать, но, увы, разговору не суждено было состояться. Меня развернули и чуть не дали пинком под зад, сказав, что пресс-конференции не предусмотрено. С тех пор я был одержим его музыкой, перед глазами проносились города, сменялись кучера, я видел только:

“Внимание, Ливерпуль! Звезда столицы, только сегодня и только одно выступление! Спешите, не пропустите!”

“Внимание, Брэдфорд! Звезда столицы, только сегодня и только одно выступление! Спешите, не пропустите!”

“Внимание, Йорк! Звезда столицы, только сегодня и только одно выступление! Спешите, не пропустите!”

“Внимание, Мидлсбро! Звезда столицы, только сегодня и только одно выступление! Спешите, не пропустите!”

Я рвался к повозкам, я пытался залезть в черный ход в постоялый дом, ооооо, как только я не пытался выудить секрет. Я хотел знать, почему его произведения не завершены, как он научился так играть и откуда взялся этот сукин сын! И вот, спустя 5 лет, мне удалось. Простояв возле его квартиры в Лондоне 3 часа под проливным дождем, я почти уже плюнул и хотел пойти в соседний паб да напиться с горя, но тут на улицу вышел Он. Ничего не говоря, он поманил меня за собой, заговорил он, только когда мы зашли в квартиру.

— Что Вы от меня хотите? Зачем Вы меня преследуете вот уже 6й год? – серьезно посмотрев на меня, спросил он.

— Меня интересует только один вопрос – почему? Почему ты не доигрываешь? Почему ты ни разу не закончил? В чем твой секрет?

Он как будто ждал этого вопроса всю жизнь. Ничего не ответив, Он метнулся к своему старенькому роялю, поднял руки, опустил их на клавиши и заиграл, но вопреки ожиданиям, он не оборвал пьесу, он продолжил. Тут произошло волшебство. У меня на глазах из рояля полетели сначала вспышки, а потом и целые фейерверки яркой краски, Он не останавливался, он продолжал играть, я не мог вымолвить ни слова – это было настолько красиво, и вот пришло время последнего аккорда, прогремев, завершающей точкой, он вызволил из глубин рояля сотню красивых бабочек. Они целым облаком выпорхнули и разлетелись по всей комнате, озаряя все вокруг ярким и цветным, я раскрыл рот и просто наблюдал, подкосившись и упав на пол.

Он резко крутанулся ко мне и сказал: “Я ждал этого много лет, я устал, ты не представляешь, какая это мука, но теперь – это твое клеймо”. С этими словами он растворился вместе с теми самыми бабочками, как будто ничего и не было. А я так и сидел, уставившись на открытый рояль и глупо моргая, пока дверь не отворилась, а до меня донеслись слова: “Собирайся, у тебя выступление через 6 часов, а нам еще предстоит долгая дорога”.

Старик качнулся в кресле, хохотнул, затянулся дымом и продолжил повествование. Кроме него в комнате никого не было, только лишь старое пыльное и покосившееся пианино, да еще маленькая “куколка”, висящая в дальнем правом углу.

 Ваша Шах и Мат

“…Капля в море отдельных капель.

Капли в луже — в одной и той же грязи.

Я буду стараться, пусть мне будет хуже,

Но выживет то, что внутри…”

*Думал он и продолжал свое правое дело, обмораживая пальцы и задыхаясь без респиратора*

— Слушайте, ну это уже не в какие ворота! – распалялся Начальник фракции Защитников. С каждой секундой красные пятна на его лице расползались и наливались краской, а глаза, казалось, вот-вот вылетят из орбит или лопнут, забрызгав все вокруг.

— Уже четвертый случай за месяц и никаких зацепок! – почти срывался на поросячий визг он.

Жандарм 1 и Жандарм 2 с трясущимися коленями вжались в тонкую стенку кабинета, как будто надеясь на то, что наплевав на законы физики, диффузия пройдет за пару секунд, и стена впитает этих двух в себя. “М-м-мы п-п-прорабатываем…… у н-н-нас есть в-в-версии……м-м-мы” – заикаясь, начал было оправдываться номер 1.

— “Молчать!” – рявкнул Начальник, громко стукнув увесистой ладонью с толстыми волосатыми пальцами по столешнице – “Уже месяц я слушаю одно и то же и не вижу никаких результатов!”. Еще секунду он сверлил взглядом подчиненных, а потом устало плюхнулся в кресло, как будто вся тяжесть мира вдруг опустилась ему на плечи.

— “Да вы же даже не понимаете всей важности этого дела…..”

— “С-с-сэр, мы….” – начал номер 2, но поймав угрожающий взгляд Начальника, тут же прикусил язык.

— “Да и что вы можете понять? Сколько вам? В сумме 40 то наберете? Вы даже не можете себе представить весь масштаб трагедии, если этого паршивца не остановить! Это вам не какое-то там простое граффити, это плевок в самое сердце системы! Да будет вам известно, что это дело курирует сама Леди Президент, меня лично попросили отобрать двух лучших специалистов из всей фракции, а вы…….тьфу” – с этими словами он встал, подошел к антикварному шкафу, выдвинул один из бесчисленного количества ящичков и достал оттуда небольшую деревянную коробочку.

Начальник вернулся обратно к письменному столу, открыл коробочку, вытащил оттуда свежую сигару, подкурил и растянулся в кресле. Аромат хорошего табака пополз тонкой струйкой по кабинету, подбираясь к жандармам.

— “Молодежь, что с вас взять” – расслабившись, и уже не так грозно сказал Начальник – “Много лет назад, когда вас еще и в планах даже не было, мы вот этими вот руками” – тут Начальник поднял руки-пассатижи над головой и затряс ими настолько сильно, что пепел с сигары упал ему на лысину.

— “…подняли мир из пепла. Восстановили все, чтобы такие как вы, смогли увидеть солнечный свет, смогли учиться, работать, создавать семейные ячейки и воспитать себеподобных. Мы восстановили абсолютно все с точностью ювелира, мы почти достигли доапокалиптического уровня и даже стоим на пороге того, чтобы его перешагнуть. Да вы хоть понимаете, насколько грандиозная работа была произведена?” – Начальник даже подался вперед, почти ложась на столешницу. Ножки стола предательски заскрипели. – “Проделали все это, что бы какой-то сопляк все испортил?”

— “Сэр, мы сделали уйму тестов и анализов, мы выяснили состав краски, которой он делает свои рисунки, вчера ко всем магазинам было приставлено наблюдение, с учетом того, что их всего 5, то это было не трудно. Мы выяснили закономерность, с которой он выходит на “дело” – это последовательность Фибоначчи, помноженная на век до нашей новейшей эры, когда Это произошло……” – громкий смешок начальника прервал пылкую речь Жандарма 1- “А этот подлец с юмором” – Номер 1 и Номер 2 тоже нервно загоготали, но остановились, когда их окатил ледяной взгляд Начальника.

— “Предположительно сегодня днем он должен купить все необходимое, а ночью…… тут мы его и схватим” – заговорщески закончил Жандарм 2.

— “Даю вам 24 часа, иначе приставлю с ответом к Леди Президент, а честно сказать, я бы на вашем месте лучше сразу дуло в пасть бы засунул. А теперь, кругом марш”

Жандармы, налетев на дверь, пулей вылетели из кабинета, посылая Начальника, подлеца, а в особенности Леди Президент последними словами.

Начальник встал, подошел к гигантскому окну, окинул взглядом серый город, проводил взглядом мальчика, который торопился в школу с рюкзаком наперевес, затянулся и заговорил сам с собой — “Неужели завтра я не увижу эту пакость? Да и что это вообще за слово, ему давно придумали ПРАВИЛЬНУЮ альтернативу, которая не развалит этот Дивный Новый Мир. И что примечательно, рисует то все одно и тоже…… ну и черт бы с ним, рисуй, художник то, что надо! Но вот это сладкое и липкое слово…… Любовь – оно изменит все”.

Ваша Шах и Мат.

“…Можно бить свои принципы прямо под кожу. 

Лететь под откос юзом это не сложно 

И нас не остановят, предупредительный вот же, 

В колёса шипы и мы встретимся позже …”

Сегодня не конец недели, который принято отмечать доброй кружкой пива или же благородным бокальчиком виски, однако, почему-то мне все равно. Я бреду по темной, нет, черной  улице и у меня болит голова. Чернота вокруг не дает спасения, она лишь усиливает головную боль, выжимает максимум из этой боли, просверливая насквозь. (Почему так болит голова?) Вот и ответ, почему именно сегодня я бреду в тот самый бар, хочу снять напряжение.

А кто из нас не выпивал в такие моменты? Будь то понедельник, среда или воскресенье, когда вставать уже через считанные часы, но ты все еще пытаешься схватить убегающие выходные за хвост. Да и вообще, кто и когда отказывался выпить? А как же бутылочка после тяжелого трудового дня? Где-то это уже традиция, днем вы воюете не на жизнь, а насмерть в офисе, а после, братаясь, идете в соседний бар, опрокинуть пару кружек и расслабить галстук. Кто-то шел, чтобы отдохнуть, кто-то искал компанию на ночь, а кто-то просто, чтобы убежать от одиночества голых стен.

Я обошел множество баров, но в этот еще моя нога не ступала. Я много слышал, последнее время я очень туда стремился, говорят, что там собирается вся богема. Многим туда вход просто напросто закрыт, трудности фэйсконтроля? Может быть. Но сегодня я твердо намерен пройти, я имею все, что нужно – красив, богат, популярен и, несомненно, талантлив.

Я много раз мечтал об этом, а порой, балуясь очередным косячком, я отчетливо видел. Вот я стою на пороге, вытягиваю руку к деревянной двери, чувствую её тепло. Немного мандражирую, потому что там – меня ждут они…… Глубоко вдохнув, толкаю. Уже на входе меня встречает стол для пула, рядом с которым стоит золотоволосый парень, кивком головы он предлагает мне сыграть. Прости, но я еще слишком трезв и слишком устал. Останавливаюсь и вдыхаю этот запах – сигаретный дым вперемешку со сладким ароматом марьиванны и еще что-то тонкое и неуловимое….что это? Наверное, это искусство, да, именно так пахнет вдохновение. Поддаюсь плавным волнам регги, которые льются из колонок и уносят меня в далекое путешествие к солнцу, песку и бонго….

”Столик заказывали?” – женский, но немного ниже привычного, голос вырывает меня из нирваны. Вижу ухмыляющиеся глаза с толстыми черными стрелками, которые смотрят прямо на меня. “А?” – “Столик заказывали?” – “Н-нет” – неуверенно отвечаю я. Девушка, окинув меня грустным взглядом, указала татуированной рукой на табурет за барной стойкой – “Можете подождать за баром, пока я освобожу место для вас”. Сажусь. “Пинту Гиннеса” – бросаю я бармену и пытаюсь разглядеть своих соседей, которые громко смеются, передавая друг другу косячок – так вот откуда этот сладкий запах. Два афроамериканца и девушка, чьи руки увешаны разного цвета браслетами, кажется их называют фенечки. У девушки звонкий красивый и заливистый смех, тусклый свет поигрывает в стеклах её очков, когда она запрокидывает голову, а смеется она от того, что один из этих афро периодически вскакивает со стула, с криками о гитаре – “Да я вам всем сейчас тут покажу!” – не унимается он. Поодаль вижу темную фигуру, чуть приподнимаю бокал, мол, твое здоровье. Кивнул в ответ, благодаря чему волны кудрей растрепались в разные стороны, а пухлые губы, совершенно не свойственные парню, растянулись в еле заметной улыбке.

Пожалуй, тут я задержусь.

Скрип тормозов. Боль от удара. Вывеска бара “Клуб 27”. Хорошо, что я успел до закрытия.

Ваша Шах и Мат.